Москвичка Ольга, у которой нашли рак груди, рассказала «Москве онлайн», как прошла через операцию, лучевую, химио-, таргетную и психологическую терапию, а также о том, как справлялась с болезнью рисунками.

Рак молочной железы остается одним из самых распространенных онкозаболеваний в мире. По данным ВОЗ, ежегодно в мире регистрируют до 1 миллиона новых случаев. В России с этой болезнью сталкиваются минимум 6 из 100 девушек. В их число попала и москвичка Ольга В.

Уплотнение в груди женщина обнаружила случайно — нащупала, пока смотрела сериал. Она тут же ринулась к врачам и начала лечение. Ольге пришлось пройти через операцию, лучевую, химио- и таргетную терапию. Болезнь вызвала у москвички такой стресс, что понадобилась помощь психиатра. Справиться с онкозаболеванием ей помогло творчество: женщина начала рисовать всё, что с ней происходило. Ее рисунки и иллюстрируют этот материал.

В рамках проекта «Розовый октябрь» благотворительного фонда «Дальше» MSK1.RU попросил Ольгу рассказать свою историю. Женщина описала, как отреагировала на новость о страшном диагнозе, сидела в очередях к врачам, потеряла волосы и поняла, что жизнь уже не будет прежней. Всё это — в колонке от первого лица.

«Подумала: „Этого не может быть“ »

Онкология вошла в мою жизнь в мае 2023 года, когда мне было 44 года. Тогда мы с мужем жили и работали в Дубае. По профессии я переводчик и преподаватель английского языка, всю жизнь работала на интересных проектах: организовывала нефтегазовые выставки, вахтовалась 2,5 года в Новом Уренгое в -50 °C.

В Дубае у меня была самая стрессовая за всю жизнь работа: арабский рынок, иностранные коллеги. В общем, после Нового года я лежала, смотрела какой-то сериал и абсолютно случайно нащупала уплотнение в правой груди.

Тогда я подумала: «Этого не может быть». Потому что я полгода назад делала УЗИ в России и мне сказали, что всё отлично.

Я забыла об этом случае на несколько месяцев. И вспомнила только когда планово записалась на маммографию. В ночь перед обследованием я еще раз пощупала то, что нашла у себя, и эта штука стала уже очевидной. Я мужа разбудила ночью, говорю: «Потрогай!» Он ответил: «Да-да, что-то есть». И мы поехали в клинику.

Моего врача не было, обследования мне сделали ассистентки, которые ничего не говорят о диагнозе. Сказали только, что нужно ждать заключения доктора. Я уехала вся встревоженная, и тут мне позвонила врач. Она уже посмотрела снимки и спросила: «Ольга, вы сейчас за рулем?»

От этих слов у меня всё опустилось. Просто так врач не спрашивает, за рулем ли пациент. Какие-то сногсшибательные новости должны быть.

Она сказала, что всё выглядит подозрительно и нужно брать пункцию. С вероятностью 95% опухоль была злокачественной.

«Сделали пункцию — ждать. Взяли гистологию — ждать»

Дальше история развивалась стремительно. Я знала, что мой работодатель не будет оплачивать страховку, и мы за две недели расторгли все контракты, собрали чемоданы и вернулись в Москву. Там я попала в НМИЦ онкологии имени Н. Н. Блохина — к заведующему отделением рака молочной железы.

В хирургическом отделении всё было прекрасно. Хирурги, анестезиолог и персонал очень благожелательны к пациентам, настоящие профессионалы. Условия хорошие, палаты на двух человек с отдельным туалетом и душем. Но в то же время это был один из самых тяжелых периодов, потому что нужно было много ждать. Сделали пункцию — ждать. Взяли гистологию — тоже ждать, потому что больных много, и анализы тех, у кого более плачевная ситуация, делают вперед.

Опухоль оказалась злокачественной, гормонозависимой и HER2-положительной. 20 лет назад такие опухоли вообще не лечились, это был приговор. Сейчас их, к счастью, стали очень хорошо лечить.

• HER2 — это рецептор, специальная белковая молекула, которая передает клетке сигнал к определенным действиям. Избыточное количество таких рецепторов внутри раковой клетки приводит к росту злокачественной опухоли.
• HER2-положительная опухоль — очень агрессивная. При таком диагнозе пациентам назначают таргетную терапию, которая точечно атакует клетки новообразования.

Мне сделали резекцию с одномоментной пластикой лоскутом. То есть хирург взял кусочек мышцы под грудью и подшил в то место, где вырезал опухоль. Еще мне удалили лимфоузлы.

После операции остался большой шрам — 20 сантиметров. В одежде ничего не видно, и я очень довольна, что грудь есть, хоть она и деформирована. Но это уже мелочи по сравнению с тем, что мне пришлось пережить.

Четыре часа в очереди и холоде

Затем меня направили на лучевую и химиотерапию. «Облучение» я делала в декабре в Центре Блохина. И это, наверное, единственное «темное пятно» в моей истории лечения.

Сама процедура занимает не более пяти минут. Ты ложишься на кушетку, кладешь руки за голову и лежишь, не двигаясь. В это время тебя облучают радиацией. Под каждого пациента физики создают специальную программу, чтобы свет минимально задевал здоровые органы.

Там были очень большие очереди. Пациентов много, а аппаратов всего два, причем один иногда ломался. Если тебе назначили лучевую терапию на 14:00–15:00, то ты попадаешь на нее только в 19:00. И ты всё это время сидишь и не можешь никуда отойти, потому что тебя по фамилии кричат.

Я спрашивала, почему нельзя организовать электронную очередь? Ты же не можешь сидеть четыре часа и держать ухо востро. Ждать приходилось в большом холодном помещении. Все сидели в одежде и шапках. Это было психологически тяжело.

«Когда я первый раз залезла в кресло, я была в шоке»

Химиотерапия у меня длилась всего три месяца — это довольно лайтовый вариант. Вообще химию можно разделить на два типа. Если опухоль маленькая, то сначала ее удаляют хирургически, а потом делают профилактическую химию. Она называется адъювантной.

Неоадъювантную химиотерапию делают перед операцией, чтобы сократить размеры опухоли, если она большая. Иногда она даже рассасывается целиком.

Я могла пройти химию в больнице по месту жительства, но там мне не очень понравилось: корпус был старым, а для лечения использовались дженерики.

Я решила, что могу позволить себе платную терапию. Деньги, конечно, немаленькие, но я нисколько об этом не жалею.

Я пошла в частную клинику и приезжала туда каждую неделю. Когда я первый раз залезла в кресло, я была в шоке. Я просто не понимала, что это происходит со мной — было ощущение, что я нахожусь в кино.

Но потом я так привыкла, что с удовольствием туда ездила. У меня была целая программа: приехать, пообедать в кафе, поговорить с моим химиотерапевтом, поговорить с девочками-клоунессами, забраться под плед с чашкой какао, включить какой-нибудь канал на телеке.

Мне капали препарат, который легко переносится, а перед сеансом ставили капельницу и кололи гормон, чтобы защитить печень и предотвратить тошноту. Из-за этого у меня был зверский аппетит — я на химии поправилась и до сих пор не могу похудеть.

Еще в клинике работали девушки-клоунессы. Они приходят, пытаются как-то развеселить больного. Не всем это подходит. Я сначала тоже скептически отнеслась к этому.

Подумала: «Да уж, вот это анимация, которую я заслужила». Сидишь в кресле для химиотерапии, а тут, значит, еще и девушки-клоунессы ходят.

Но они действительно располагают к себе, всех запоминают по имени. И это такое развлечение — поболтать с кем-то. Мы подружились, они есть на моих рисунках. У них есть милая традиция — «запузыривать» пациента. Они пускают на тебя мыльные пузыри на удачу и здоровье.

Потом у меня была таргетная терапия. На нее я ходила, как на витамины — от препарата нет никаких побочек, волосы не выпадают. Психологически успокаивало, что ли, проходить лечение. Когда оно закончилось, я сказала врачу: «А что же теперь делать? Таргет меня защищал, а тут хоп, и всё». Оказалось, у многих возникают такие мысли, это нормально.

Каждый пациент, поборовший рак, боится рецидива. Одна пациентка говорила, что жила бы в кабинете УЗИ — лишь бы каждый день проверять, что всё хорошо. Это, конечно, преувеличение, но я ее очень хорошо понимаю. Действительно, хочется постоянно проходить чекапы и слышать, что всё в порядке.

Стала рисовать всё, что происходит

Конечно, болезнь стала для меня большим стрессом. В один день случился апофеоз — я упала и сломала запястье. Тут я «поплыла». Нашла благотворительный фонд «Дальше» и обратилась туда. Мне назначили бесплатного психолога, я с ней проговорила больше часа и после этого пошла к психиатру. Мне выписали антидепрессанты, потому что психика уже не справлялась.

На антидепрессантах мне действительно стало лучше. Я же потеряла абсолютно все волосы. В декабре у меня выпали все до одной брови и ресницы. Еще на фоне лечения у меня наступила ранняя менопауза. Она не планировалась совсем, а месячные на химии пропали.

Психолог, с которой я занималась в самом начале пути, подсказала мне, что нужно вести какой-то проект. Я же уволилась с работы и не занимались ничем, кроме лечения. А я окончила художку, брала курсы в Британке (Британская высшая школа дизайна. — Прим. ред.) И я стала рисовать тушью всё, что со мной происходит. Это мне очень помогало.

Потом я создала свой Telegram-канал. Ко мне пришли другие девушки с раком. И мне стало легче от того, что я не одна. Потому что очень важно понять, что ты не один в этой ситуации. И те чувства, которые ты испытываешь, другие женщины тоже испытывают.

Всего, наверное, у меня работ 15. Мои врачи тоже поддержали этот проект. На мой канал подписаны и хирурги, и химиотерапевты. Сейчас я его уже завершила, но продолжаю рисовать для себя.

«Записалась в барбершоп, пришла и сказала: „Брейте меня!“ »

До химиотерапии у меня были волосы ниже плеч. Перед первой капельницей я пришла к своему мастеру и сказала: «Наташа, у нас сегодня будет самая грустная стрижка в жизни». Она сразу всё поняла. Мы с ней обнялись. Подстригла меня бесплатно.

За ночь до этого я уревелась. Я всю жизнь держалась за свои волосы — «Не больше сантиметра!» Ну, у многих девушек так. Но я быстро привыкла к новой стрижке.

Через две недели после начала химии клочки волос начали оставаться у меня в руке. Я поняла, что надо бриться. Многие спрашивают: «Зачем? Волосы же не выпадают целиком».

Поверьте, это самое ужасное, что может быть: когда ты просто проводишь рукой, а у тебя там клочки волос. Зачем их держать? Для чего?

Я в тот же день записалась в первый попавшийся мужской барбершоп, пришла и сказала: «Брейте меня!» Мастер спросил: «В смысле, у вас короткая стрижка?» Я говорю: «Нет, всё, 0,5 оставьте и брейте!» Я побрилась, и могу сказать, что это был очень хороший день.

Многие тоже ревут, и мой совет — настроиться на это. Очень многим идет бритая голова! Это такой опыт, на который ты в своем уме никогда не согласишься. А когда у тебя нет выхода, ты можешь попробовать. Посмотреть «Солдат Джейн» (18+) за вечер до этого и почувствовать себя солдатом Джейн.

Я заранее сделала яркий макияж, надела оверсайз-рубаху и чувствовала себя очень прикольно. Моя бритая голова понравилась всем — и мужу, и друзьям.

До этого я купила парик, но не надела его практически ни разу: в нем было жутко неудобно, жарко, некрасиво. Это была не я. В общем, мой совет — не торопиться с париком. Не всем он заходит.

«Я тоже думала, что мне конец»

Сейчас я наблюдаюсь в онкоцентре по месту жительства. Диагностику нужно проходить раз в три месяца. Через год — раз в полгода, потом — раз в 12 месяцев, и только через пять лет тебя снимают с учета.

Рак сильно изменил мою жизнь, в чём-то — в худшую сторону. Я стала слабее, я не могу больше бегать, заниматься активным спортом. Я делаю зарядку, и я уже устала. У меня всегда были очень амбициозные проекты, работы, а сейчас я просто рисую. Не знаю, как дальше сложится, но что же делать? Сейчас такой этап. Нужно себя как-то поберечь и дать себе время восстановиться.

Во время болезни я перестала общаться с некоторыми людьми. Люди очень странно реагируют на рак. У меня есть подружка, с которой мы дружили с самого детства. Она очень боится онкологии, и когда я заболела, она просто пропала. Ну что поделать? Человек сделал выбор. Круг общения может поменяться, но нужно это философски принять.

Все боятся, что рак — это такая страшная болезнь, от него умирают! Да, от него действительно умирают. Я тоже думала, что мне конец. Но я увидела, что очень многие женщины вылечиваются от рака груди, живут по-другому, но счастливо. Многие меняют образ жизни, допускают меньше стресса, уходят с жутких работ.

Я помню ощущение полной безысходности, когда мне объявили диагноз. Меня просто рвало от нервов.

Вокруг рака есть очень много мифов, которые не имеют ничего общего с реальностью. Например, что рак возникает от обиды. Нет! Онкозаболевание — это всегда целый комплекс причин. Это могут быть гормоны, генетика, стресс. При подтвержденной мутации в генах почти 90%, что к 70 годам у женщины будет рак груди. И ничего с этим нельзя поделать.

Если бы можно было выбрать, заболеть раком груди или нет, я бы, конечно, не стала им болеть. Такая вещь, врагу не пожелаешь. Но если уж это произошло, нужно понять, что это не конец света. Медицина не стоит на месте. Рак лечится.

«Моя самая большая поддержка — мой муж»

Очень важно заниматься профилактикой: делать УЗИ и маммографию, прощупывать грудь раз в месяц-полтора, смотреть в зеркало. Я думала, что ты не поймешь, когда там что-то есть, грудь же железистая. Могу убедить всех — нет, поймешь. Уплотнение реально чувствуется, как шишка. И в этом случае нужно сразу бежать к врачу. И к психологу, конечно, тоже, когда не справляешься сам.

Напоследок совет близким людей, у которых обнаружили рак: не нужно сразу представлять родного человека «в космосе». Нужно его поддержать, спросить, чем помочь, и ни в коем случае не гнобить. И не бояться его диагноза.

Одна девочка из группы поддержки сказала: «Главное — не количество дней, а их наполненность». Мы действительно не знаем, сколько нам суждено прожить.

Очень помогает поддержка. Чем помочь? Словом, делом, положительную эмоцию человеку подарить. Мне подруга прислала цветы без повода, было очень-очень классно. Другая — красную икру, потому что ее полезно есть при химиотерапии.

Моя самая большая поддержка — мой муж. Он ездил со мной на каждую химию, на каждое обследование. Некоторые девушки разводятся с мужьями, мужчины просто не выдерживают и уходят. Это тоже может произойти. Я бы сама, наверное, не справилась.

Что не помогает — так это когда начинают говорить: «Подумай, за что тебе Бог послал, какие-то обиды в тебе были». Не говорите никогда никому такие глупости. Я видела, как трехлетние дети сидели в очереди на «облучение». Вот им за что Бог послал? Просто такая болезнь. Вот в такое время мы живем, когда и экология, и стрессы, и поломки генов накапливаются.